Про подружек-болтушек

Ну, во-первых, искренние извинения за долгое молчание, если, как говорится, anybody gives a flying fuck по поводу моего молчания или немолчания.
Событий было много и достаточно интересных, но они, как и многое другое в наш век стандартизации и глобализации, были весьма схожи с тем, что уже было описано ранее, так что особого смысла повторять то же самое в стопиццотый раз не вижу.
Но вот один недавний случай действительно стоит упомянуть. Ходил тут один мой кандидатушко на интервью в один весьма уважаемый банк. Встречался сразу со своей потенциальной начальницей. Как я понял с его слов, беседа прошла достаточно мило, без особой эйфории, но вполне себе прилично. И вот тут начинается самое интересное. Оказалось волею судеб (что поделаешь, как говорил Воффка Ульянофф aka Ленин, "узок круг этих людей и, сцуко, страшно далеки они от народа"), что бабусенция, с которой кандидатушко беседовал, в давних дружеских отношениях с его теперешней начальницей, не знаю уж, на соседних горшках в детсаду сидели, или одну зону топтали по малолетке, не суть это важно. Ну и звонит, значит  сия mademoiselle своей закадычной приятельнице и  говорит, видимо, следующее (за точность слов, естессно, не ручаюсь, свечек не держал): "Слышь, Натусик, тут такой прикол, тут этот твой приходил, я вот думаю, чем это он так недоволен, что к нам на интервью шлындрает". Натусик (я эту даму тоже имею сомнительную честь знать), будучи, видимо по правильным понятиям воспитанной в своей кзылординской пионерской организации, не будь дура, тут же бежит к своему начальству и сдает бедного парнягу с потрохами, мол, мой долг не велит молчать, вы ж знаете как я радею за дело, а тут вот некоторые несознательные ... Высокое начальство, тоже, видимо, проведшее детство в передовых отрядах пионерлагеря "Юный шарикоподшипниковец верхнего Усть-Зажопья", вручает Натусику петушка на палочке и вызывает моего пацана на ковер. Ну и проводит с ним душеспасительную беседу на тему: "Как ты, падла, мог куда-то рыпнуться из нашего-то парадиза, мы ж тебя просто под забором нашли и в люди вывели, ты стал осиян великой благодатью! И ты, Иуда, как ты смеешь! Да мы тебя ..." (далее, видимо следовал перечень мер, услышав о которых, Данте Алигьери бы понял, что его круги ада - это просто сказки для детей младшего школьного возраста).
Само собой разумеется, что когда я позвонил кандидату просто узнать как дела, между строк его скупых фраз читалось: "Изыди, Сатана-искуситель! Прочь от меня! Ничего я больше не хочу, у меня все хорошо! " (утирая заскорузлым кулачком в цыпках бланш, оставленный любимым шефом). Понятно, что и у меня что-то резко перестало проявляться чувство животного энтузиазма в отношении этого клиента.
О чем я хотел сказать? Да просто о том, что, милые Натусики и прочие, если человек к вам приходит на интервью, это своего рода аванс доверия вам, подразумевающий, что сия беседа (тем более первая) носит, не сочтите за банальность, характер весьма приватный и факт этой беседы не должен распространяться в стилистике madam Alice Postic.
После - ради Бога, приголубьте его, обогрейте, оффер приготовьте, тогда мы вместе с вами устроим ему строжайший референс чек и если надо, проведем спиритический сеанс с его покойной прабабушкой для выяснения наличия компромата. Я, конечно, не вчера родился, все понимаю, homo homini lupus est, плюй на ближних - осуществляй дефекацию на нижних, и прочие неписаные правила офисных джунглей, но соблюдайте хоть какие-то приличия, а то ведь какой мерой меряете, такой и вам будет отмерено (надеюсь источник цитирования приводить не нужно).
Ну, а жертве всего этого феминного беспредела хочется просто процитировать эпохальное произведение другого Воффки "Гимн Солнцу":
Наше счастье, как пламя свечи.
Мы правы, кричи не кричи,
Доносят на нас, у-у, пенсионные сычи,
Еще сочтемся, у-у, стукачи.
Dixi.